Дмитрий Хван - Знак Сокола [СИ]

При подъезде к Копенгагену я спросил у Матса, можно ли будет нанять в Дании опытных корабелов и моряков. Я помнил наказ наших начальников — расшибиться, но привезти мастеров-кораблестроителей, чтобы мы могли выйти в море не только на поморских корабликах, а на чём-то серьёзном. Ведь в Корею прибыть на однопарусном кораблике, как-то не комильфо получится. А на фрегате с парусной оснасткой и с паровой машиной на борту — это совсем другое дело, высший уровень. Да, ещё были нужны толковые каменщики.

Нильсен ответил не сразу:

— Сам спросишь дозволения у Сехестеда. Мой совет — найми людей в Курляндии или в Бремене, дешевле выйдет.

— В Курляндии? — изумился я. — Откуда там корабелы?

— Герцогство, конечно, невеликое, но корабелы там в почёте. Нынешний герцог Якоб прикладывает много сил к становлению флота и торговли. В Африку курляндцы плавают, в Вест-Индию.

Тем временем, карета следуя вдоль набережной внутренней гавани, уже приближалась к цели нашего путешествия. Русенборг строился Кристианом как летняя королевская резиденция. Замок, построенный в стиле ренессанс, располагался на окружённом рвом острове. Вокруг него была устроена система укреплений и размещён гарнизон королевских гвардейцев. К ним сейчас и приближалась наша карета.

— Нас будут досматривать, Питер? — волнуясь за имеющееся у нас оружие, Белов снова перешёл на американский акцент.

— Не знаю. Тимофей, спроси у Нильсена, — попросил я Кузьмина.

Тот, кивая на футляр с карабином, попытался спросить, подбирая слова. Но Матс опередил его, успокоив нас тем, что у него мол, всё схвачено. Карета остановилась у подъёмного моста и несколько гвардейцев в железных нагрудниках, сжимая алебарды, направилась к нам. Немного странно смотрелись аляповатые перья на их шлемах и красные чулки на ногах, вкупе со свирепыми физиономиями солдат. Дверцу открыл офицер, на котором была блестящая кираса поверх парчовой куртки и широкополая шляпа с теми же кричащими перьями, а на ногах огромные сапоги, похожие на те, в которых в конце двадцатого века мужики где-нибудь в низовьях Волги ловили рыбу. Сунув выбритое до синевы лицо внутрь кареты, он внимательно осмотрел нас, держа руки в кожаных перчатках со здоровенными крагами на рукоятях пистолей, торчащих из кобур, укреплённых на широком поясе. После чего офицер принялся разговаривать с Матсом, причём его тон был весьма уважительным по отношению к Нильсену. Кстати, сам капитан на мои попытки разузнать о его статусе обычно отшучивался или ссылался на непонимание, либо отделывался общими фразами о знакомых, занимающих высокое положение при королевском дворе. Ну да ладно, а сейчас мы уже въезжали внутрь замковой территории, где раскинулись великолепные сады Кристиана. Только на ступенях замка я полностью оценил всё великолепие этой постройки. Русенборг был изящен и лёгок, но в тоже время, из-за его окружёния оборонительными линиями и присутствия тут гвардейского гарнизона оставалось чувство чего-то казарменного. А что, собственно, в этом удивительного? Это же необходимость, ведь это не только королевская резиденция, но, в данный момент, место, где женится на королевской дочке едва ли не второе лицо государства.

Встретившие нас на небольшой площадке перед распахнутыми дверями в замок люди слугами не были, что сразу бросалось в глаза. Внутрь строения нас повёл грузный мужчина средних лет. Находившиеся в замке слуги в ливреях и белых чулках лишь молча склоняли перед ним головы и раскрывали многочисленные высокие двери. Чем дальше мы уходили по длинным коридорам и переходам, чем сумрачнее становилось вокруг, хотя далее виднелись забегавшие слуги и загоравшиеся свечи. Датчанин, тем временем, уверенно печатал шаги, гулко отдававшиеся в полутёмных коридорах. Мы же, в своих кожаных сапогах, ступали практически неслышно, едва поскрипывая. Наш провожатый завёл нас, казалось, чуть ли не в самый дальний конец замка и, когда он, наконец, остановился, я перевёл дух. Честно сказать, я малость напрягся, ходить тут по пыльным коридорам, где на обитых тканью с библейскими сюжетами стенах, висели разнокалиберные картины, с которых на нас смотрели давно уже умершие, наверное, строгого вида датчане. Мужчина толкнул дверь, оказавшуюся перед ним и пригласил нас внутрь, оставшись, однако, снаружи. Мы оказались в небольшом кабинете. Хотя я бы скорее назвал это комнатой переговоров — стоявший посредине длинный стол и десяток креслиц, обитых кожей, очень походил на помещение для мозгового штурма в небольших компаниях. Несколько шкафчиков с толстыми книгами, а также ворох исписанных и стопка чистых бумаг на столе, вкупе с охапкой гусиных перьев только дополняли эту картину. На стенах всё те же портреты, хотя была и парочка пейзажей на морскую тему. Составные окна неплохо пропускали свет, но пыль витала по кабинету клубами.

— Хоть не так темно, как в кабинете Нильсена, — пошутил я.

Мои ребята тоже, смотрю, немного скованы и эта фраза хоть немного разрядила ситуацию. Едва мы присели на креслица, как отворилась дверь и в комнату вошёл…

— Ганнибал Сехестед, наместник короля в Норвегии! — прокричал по-русски вошедший невысокий человечек.

В кабинет решительно зашёл высокий мужчина в длиннополом камзоле. Увидев его, я опешил — Сехестед своей внешностью сразу же напомнил мне Петра Великого, такие же расчёсанные на две стороны волнистые волосы, те же усы, волевой подбородок и крупный нос, решительный взгляд, немного на выкате глаза — таким я запомнил Петра по картинам и художественным фильмам. Не хватало лишь громогласной речи. Ганнибал негромко поприветствовал и даже приобнял Матса Нильсена, вскочившего со стоящего у двери креслица и после этого направился к нам. Сзади за ним семенил переводчик, а вошедший тихонько писарь занял место в углу стола.

— Господин мой, Вячеслав Андреевич Соколов, от древнего и славного князя Рюрика род свой ведущий, князь Ангарский, Амурский и Зейский, царь даурский, царь солонский, великий князь тунгусских земель и иных землиц государь и обладатель приветствует тебя, господин Ганнибал Сехестед, да будет Господь благосклонен к Отечеству и народу твоему и желает долгих лет королю твоему, славному и благородному Кристиану!

Ганнибал дослушал перевод и, едва улыбнувшись кончиками рта, проговорил:

— Спасибо за слова твои, посол. Как здоровье князя твоего?

— Бог милостив, — отвечал я, — и князь мой жив да здоров.

«Уф…»

На этом церемониальная часть встречи, к счастью, закончилась и теперь можно было присесть.

Сехестед жестом пригласил нас занять креслица у небольшого столика, напоминающего журнальный.